Кошмарных снов, любимая. Анна Джейн
Кэшбэк сервис Letyshops - реальная экономия на покупках
Джесс живет обычной жизнью: у нее есть хорошая работа, любящая семья и прекрасный бойфренд. И готовится к свадьбе и путешествию мечты. Но она не знает, что скоро в ее счастливое настоящее ворвется сумасшедшее прошлое, а будущее окажется под угрозой.
На улицах начнут находить мертвых девушек с застывшими на лицах улыбками. Чудовища покинут свои убежища и воплотятся в реальность. А тот, чьи глаза сияют безумием, вернется и предъявит свои права. И тихо скажет ей на ухо: «Кошмарных снов, любимая…»
Информация о книге:
Название: Кошмарных снов, любимая
Автор: Анна Джейн
Дата написания: 2017 год
Издательство: АСТ
Объем: 320 страниц, 25 иллюстраций
ISBN: 978-5-17-102518-2
Возрастное ограничение: 16+
Читать еще:
Тилли Бэгшоу. Сидни Шелдон. После полуночи
Инга Андрианова. По ту сторону
Вы можете скачать электронную книгу Анны Джейн «Кошмарных снов, любимая», или купить бумажную книгу.
Читать фрагмент книги «Кошмарных снов, любимая»
Моим новым друзьям, которых я узнала благодаря написанию этой истории.
– Твой страх самый сладкий.
– Твое безумие самое притягательное.
Пролог
– Гадкая любовь, гадкая, гадкая, гадкая, – шептал он, водя пальцем по ее щеке. Его голос был глумливым и то исходил приторной нежностью, то источал злую усмешку. В узком заостренном лице, обрамленном угольными волосами с проседью, осталось мало человеческого. Тонкие и правильные некогда черты исказились, в лиловых глазах искрило безумие.
И все вокруг казалось безумным сном.
И отдающие эхом своды стен.
И вьющиеся тени вокруг.
И звуки музыкальной шкатулки.
И тонкий аромат полыни, аниса и пряностей, словно кто-то только что разлил абсент. Однако разлито было сумасшествие. Оно же впиталось в пол, поднялось к потолку, въелось в стены. Миллиардами молекул разлетелось в воздухе. Попадало в кровь. Оседало в душе алым румянцем.
«Пам-пам… Пам-пам-пам… Пам… Пам-пам-пам-пам…»
Музыка каплями падала в вязкую тишину.
Крепко связанная девушка, сидевшая перед молодым мужчиной на стуле, смотрела в его жуткое лицо со смесью страха и отвращения. Губы ее были разбиты, под спутанными длинными волосами запеклась темная кровь. Пульс частил. На висках крохотными каплями выступал пот.
Ей было страшно. Очень страшно. Так страшно, что душа трепетала в солнечном сплетении, мышцы заледенели (ударь – рассыплются), а глаза заволокло холодными слезами.
Только она их не чувствовала. Она вообще больше ничего не чувствовала, кроме его пальцев и дыхания на своей коже. И всепоглощающего страха.
Ей казалось, она привыкла к страху. Но это было ошибочным умозаключением. К страху смерти привыкнуть нельзя.
«Господи, почему?..»
– Ты пла-а-ачешь, – сказал мужчина нежно и стер слезы с бледной щеки, а после с задумчивым видом слизал их с пальца. Склонил голову к плечу, устремив глаза в высокий потолок, – ни дать ни взять гурман, распробовавший вкусное блюдо. Сладко, – сообщил он и принялся собирать слезы губами – с лица, шеи, ключиц, не прикрываемых больше футболкой – так сильно она порвалась.
От каждого этого мучительно долгого прикосновения девушку передергивало. Казалось, там, где побывали его губы, ее кожа начинала зудеть. А мужчина как будто бы и не замечал этого.
Ему нравилась делать с ней это.
Ему нравился ее страх.
Дыхание его стало прерывистым, тяжелым, и пару раз он прикусил ее кожу – так, что слезы смешались с кровью.
Ее кровь пьянила его. Ее запах сводил с ума – хотя, казалось, куда еще больше?
– Ты слишком сладкая, Кэнди. Чересчур.
Он положил указательный палец на ее нижнюю губу, оттягивая вниз и обнажая ровные белые зубы. И облизнулся довольно.
– Воссоединение… Я так скучал, – его голос был глумливым. – А ты скучала, Кэнди?
– Пожалуйста… – прошептала девушка едва слышно. – Пожалуйста…
– О чем ты просишь? – приложил он ладонь к уху, делая вид, что не слышит.
– Отпусти, пожалуйста… Пожалуйста, – ей было так страшно, что каждый звук давался с трудом.
Лиловые глаза сверкнули.
Ее похититель откинулся на спинку стула, сложив руки на коленях.
– Не могу, – честно признался он и потер подбородок. – Или… Да-да-да.
Тонкие губы растянулись в глумливой улыбке, на щеках появились ямочки – такие бывают лишь у веселых людей, которым часто приходится смеяться. Но кому нужны чертовы каньоны на щеках, если в глазах – ненормальность?
– Поцелуй меня. До головокружения. Сама. Тогда отпущу. Как тебе идея? Нравится? – он ласково коснулся ее оцарапанного колена и с сожалением убрал руку.
Девушка часто закивала, согласная на все, лишь бы выбраться отсюда живой. В ответ ей досталась улыбка, в которой обаяние крепко смешалось с омерзением. Как виски с колой.
– Сладко целуй, Кэнди.
Шкатулка замолчала, и мужчина, дернувшись, схватил ее и вновь повернул несколько раз ключ. Приложил к уху, чтобы музыкальная капель зазвучала вновь.
«Пам-пам… Пам-пам-пам… Пам… Пам-пам-пам-пам…»
Жуткая колыбельная пробирала до костей.
– Правда отпустишь? – немигающим взглядом уставилась в страшное лицо девушка. Темные спутанные волосы закрывали ей пол-лица. Из-за запекшейся в уголках губ крови казалось, что они опущены вниз. Ссадина на щеке была похожа на длинный шрам.
Она и сама сейчас выглядит сумасшедшей.
– Я тебе лгал? – пожал плечами мужчина, сунув руку в карман балахона.
В полутьме, поймав один из бликов, блеснуло острое лезвие ножа. Девушка инстинктивно сжалась, поняв, что это – конец. Она зажмурилась, но…
Но нож не коснулся ее плоти – разрезал лишь веревки, освобождая тяжелые затекшие руки и ноги. А после со звоном полетел на пол.
Ее натянутые нервы также звонко резонировали в ответ.
– До головокружения, – напомнил учительским строгим голосом мужчина и вновь сел на стул напротив, устало откинул назад длинные черные волосы, а после молча коснулся темных узких губ пальцем, незамысловато давая понять, чтобы она начинала.
Он ждал. Предвкушал. Наслаждался моментом. И глаза его заволокло от желания.
Девушка медлила. Ее все так же трясло от страха, и затекшие руки не слушались, однако она верила, что это может стать ее шансом. Шансом на спасение. И она должна преодолеть и слабость, и страх, и отвращение и сделать то, что он просит.
Должна?..
Должна.
Должна!
Неловко подавшись вперед, девушка, зажмурившись, коснулась его страшных губ с ощущением, что целует огромного разговаривающего паука или змею с человеческими глазами. Ей казалось, что за стиснутыми зубами кроются кишащие отвратительные личинки. И они только и ждут, чтобы из его рта попасть в ее и найти дорогу в пищевод.
Ее затошнило от собственных мыслей и страха. Ужас плотной навязчивой пеленой окутал тело, и сердце готово было взорваться от столь частых ударов, но… Ничего страшного не произошло.
Ни боли, ни омерзения.
Горячие мужские губы. Она ощутила на них легкий металлический привкус, который почти не чувствовался. Его перебивала полынь – как будто он недавно пил абсент.
Горько…
И притягательно – только в этом признаться не было сил. Он сводил ее с ума, похитил (или сделал так, чтобы она сама пришла к нему?) и скоро лишит жизни. Есть ли в этой болезненной притягательности смысл?
Ни нежности, ни симпатии, откуда взяться наслаждению?..
Она сходит с ума.
Девушка отстранилась. Глаза ее блестели, темные пряди прилипли к влажным щекам и шее, ноздри трепетали.
Мужчина едва заметно покачал головой. Не удовлетворен.
Он просил целовать до головокружения?.. Как?.. Ведь сам он не отвечал, оставаясь неподвижным. Демонстративно глядя в сторону. Наслаждаясь ее бесполезными попытками. Ее слезами. Ее унижением.
И она знала это.
Страх приливал в голову вместе с кровью, затмевая разум.
Нужно выжить. Любой ценой. Отомстить. Рассказать правду.
С этими мыслями девушка коснулась кончиками ноющих пальцев его щеки, как будто раздумывая, что делать. После встала на негнущихся ногах, затекших и не слушающихся, и, едва не упав, села к нему на колени, ненавидя и мечтая, чтобы он упал замертво… прямо сейчас… прямо здесь… оставив ее в покое…
Он выглядел как псих. И действовал как ублюдок. На если отбросить все это, казалось по ощущениям, что он – обычный мужчина.
Но как все это можно отбросить?!
Вьющиеся в углах тени беззвучно захохотали в ответ на ее бессвязные мысли. Шкатулка замолчала. Воцарилась призрачная тишина.
Девушка медлила несколько секунд, собираясь с силами, а после впилась в его губы почти безумным поцелуем, сама не зная зачем укусив до крови.
Это спустило крючок. Курок освободился, и чувства выстрелили, полетели сквозь тело, разрушая разум.
Перед ее глазами мелькнула вспышка, и, если бы не его руки, она бы упала.
Шкатулка зазвучала вновь сама собой.
* * *
…серо-голубые глаза смотрят на нее с нежностью и любовью.
Его губы несмело касаются ее губ.
Их пальцы переплетены.
«Я люблю тебя», – легкий шепот щекочет ей ухо.
«Я люблю тебя», – так приятно соглашаться со взаимностью и падать в объятия друг друга.
Они лежат на его куртке прямо на земле, и всюду травы. Высокие травы скрывают их. Травы знают их тайну. Травы – всему свидетели.
Он повторяет ее имя. Целует ладонь.
Внутри ласковая акварельная осень, без ветров и с тоннами золотистого солнечного света. И снаружи – она же.
Прохладно. Небо низкое, синее, полное сил.
Пахнет яблоками, полынью и упоительно-горькими травами.
И перекати-поле прыгает радостно, и внутри все тоже радостно и светло.
Ему не приходилось до нее ни с кем целоваться, и он неопытен, но ей это нравится. Он ничего не умеет толком и, кажется, стесняется, но его тянет к ней так же сильно, как и ее к нему.
Она держит его лицо в ладонях, и смеется звонко, и…
* * *
…и тогда он словно сошел с ума. Схватил ее за плечи, больно впившись пальцами в нежную кожу, жадно отвечая на поцелуй – так, словно это был последний поцелуй в его жизни. Неистовый, болезненный, сокрушающий.
Сумасшедший, как и он сам.
Поцелуй цеплял. Ненавистью, отчаянием, разрушительной силой.
Каждая мышца оказалась напряжена. Каждый нерв – оголен.
Внутри искрило.
И это было похоже на борьбу.
Девушка не помнила, как потеряла контроль. Не понимала, как стала получать от всего происходящего удовольствие – ломкое, хрупкое, как стекло, и такое же острое, опасное.
Ненормальное.
Она цеплялась за напряженные плечи мужчины, вскидывала вверх подбородок, разрешая оставлять на натянутой шее отметины, хваталась за волосы, шептала что-то совсем бессвязное.
Тонула.
Летела.
Ее пронзало насквозь – через легкие и сердце, вниз, сквозь живот.
– Кэнди-Кэнди-Кэнди, – хрипло говорил он в перерывах между поцелуями, опаляя ее кожу дыханием. – Что ты делаешь со мной, Кэнди. Слишком головокружительно…
А она, испытывая почти физическую боль от того, что ее похититель отстранялся, ловила его губы и вновь, и вновь целовала.
Целовала так, будто любила. Но точно знала, что ненавидела его.
Он отстранился первым и заботливо усадил девушку на свой стул. А она беззвучно заплакала – от неожиданного разочарования, попыталась вновь забраться к нему на колени, но он грубо отпихнул ее от себя и вновь откинулся назад, тяжело дыша и глядя на нее исподлобья.
Между ними повисла тишина. Тени затаились. Заулыбались.
Несколько десятков секунд ломки, и девушка пришла в себя, поняв, где она и что с ней. По телу, теперь уже не скованному веревками, прошлась новая волна страха. Что на нее нашло?! Стокгольмский синдром?
Тонкие пальцы коснулись горящих губ.
Нет, она не могла. Нет.
Мужчина смотрел на нее с умилением, будто читал мысли. Только лиловые глаза стали еще страшнее. В них не было бликов. В них не было ничего, кроме этого всепоглощающего сумасшествия.
– Отпусти, – попросила девушка едва слышно. Надежда уходила предпоследней – после нее уйдет ее тело.
– Отпущу, – легко согласился ее похититель. В его словах не было ни намека на правду. – Я обещал.
Она заломила руки. Пусть это закончится. Пожалуйста. Пусть, пусть, пусть…
– Иди, – широко махнул он рукой. И улыбнулся весело. Ямочки на его хищном лице казались совершенно лишними. – Иди же. Иди. Дверь там, – указал он пальцем с темным ногтем куда-то вправо.
Только тогда девушка поняла – что бы она ни сделала, как бы свободно ни было ее тело сейчас, он все равно убьет ее. Только сначала поиграет. И эта игра уже началась.
Веревки ничего не значат. Ей не спастись.
Он будет всюду. Он будет за ее спиной. Он будет в ее сердце.
– Ты тоже… – с трудом выговорила она, вспомнив всех тех, кто исчез. – Убьешь… меня тоже?
Он улыбнулся, встал, наклонился к ней, положив руку на спинку стула за ее спиной, и аккуратно лизнул щеку, оставляя на ней влажный след.
– Ну что ты, Кэнди. Что ты. – Лиловые глаза долго всматривались в ее испуганное лицо с потеками крови. – Что ты. Иди же.
Ее затрясло. Она замотала головой, залепетала что-то жалкое, просящее.
Мужчина резко схватил ее за предплечья и рывком поставил на ноги. Как куклу.
Она и была его куклой.
– Иди, – повторил он все тем же своим противным голосом. – Убегай. Ищи счастье, Кэнди! Со мной ты его не найдешь.
Черноволосый мужчина отошел в сторону, сложив руки за спину, и стал с интересом наблюдать, как она делает несмелые шаги, шатаясь и хватаясь руками за голую холодную стену.
Это было как во сне – ноги стали ватными, движения – затрудненными, и девушка с трудом передвигалась.
У нее была цель.
Собрав все силы, она нагнулась вдруг и подобрала упавший нож, о котором забыла на время безумного поцелуя, но о котором не забывала ни на миг после него. Рукоятка была ледяной, словно нож лежал в холодильнике. Но ей было все равно – девушка вскинула руку вперед и бросилась на мужчину.
Тот с хохотом поймал ее одной рукой, а второй схватил нож за лезвие, которое тотчас впилось в кожу. И легким движением вырвал холодное оружие из тонких пальцев девушки, забросив далеко, в густую тень в самом углу.
– А я думал, ты и не вспомнишь о нем, – покачал он головой, гладя по ее лицу окровавленной рукой и не замечая, что ранен.
– Подонок! – закричала девушка, пытаясь вырваться.
А он вдруг обнял ее, как игрушку, прижимая к себе, заставляя слушать стук своего сердца в груди. Закрыв глаза и нежно целуя в волосы, в висок. Что-то беззвучно говоря.
А после резко отстранился и, схватив с железного столика рядом шприц, без слов вколол его содержимое в сгиб локтя замершей девушки.
Последнее, что она увидела, – огромная тень отделилась от стены и шагнула к ним, улыбаясь и снимая шляпу.
Беспамятство спасло ее от безумия.
– Гадкая любовь, – шептал мужчина, покачивая и не отпуская девушку. – Гадкая, гадкая, гадкая…
«Пам-пам… Пам-пам-пам… Пам… Пам-пам-пам-пам…»
Глава 1
Несколько месяцев назад
Счастливая жизнь дается не каждому – кто-то борется за нее, вырывая желаемое из лап действительности. А кто-то наслаждается всем тем, что было дано ему при рождении, даже не задумываясь, какой ценой это получают другие.
Джессику Мэлоун считали счастливым человеком.
В свои двадцать семь лет она была хороша собой, уверена, умна, обаятельна и твердо стояла на ногах. Модный гардероб, телефон последней модели, хорошую машину, собственный дом в фешенебельном районе – все это она получила легко, не особенно напрягаясь. В свое время закончив престижный университет по специальности журналистика, Джесс легко устроилась в один из модных женских журналов и уже несколько лет успешно писала статьи и брала интервью у знаменитостей. Она была на хорошем счету среди коллег, умело противостоя сплетням и слухам, часто ездила в путешествия, покупала брендовую одежду, посещала семинары по саморазвитию и занималась спортом: два раза в неделю фитнес и два – йога. Кроме того, и ее личная жизнь не давала сбоев – вот уже два года Джесс встречалась с человеком, которого без преувеличения можно было назвать мечтой со скандинавскими корнями: высокий, голубоглазый блондин Эрик идеально подходил кареглазой темноволосой Джесс. Он был приятен в общении, вежлив, спортивен и внешность имел привлекательную, но совсем не слащавую. Но, самое главное, он был умен и, несмотря на возраст – ему еще не было и тридцати, преподавал в Нью-Палмерском университете на факультете физических наук.
Кажется, они оба были влюблены. Часто вместе отдыхали, имели общие интересы и не скучали в компании друг друга. И оба мечтали о большой семье. Кроме того, Эрик потрясающе целовался, был нежен и заботлив, проигрывая лишь одному мужчине.
Зимой они решили пожениться: Эрик присматривал дом, а Джесс составляла маршрут свадебного путешествия. Она давно уже мечтала о круизе по Средиземному морю.
Многочисленным подругам и коллегам по журналу оставалось лишь завидовать Джесс и ее идеальной, с их точки зрения, жизни.
Конечно, ее судьба сложилась так во многом благодаря помощи родителей, оказывающих большую поддержку: достаточно рациональных, чтобы дать старшей дочери свободу выбора, и достаточно консервативных, чтобы не дать этой свободе превратиться в неуправляемую анархию. Отец – преуспевающий бизнесмен, сделавший деньги на компании по переработке промышленных отходов, мать – типичная домохозяйка из высшего общества, занятая общественной жизнью: раньше она была главой Попечительского совета школы, в которой когда-то училась Джесс, участвовала в благотворительных акциях, а теперь, когда они переехали из тихого Краунфорда в огромный шумный Нью-Палмер, и вовсе возглавила собственный фонд помощи детям.
Если бы Джесс была мужчиной, от нее бы многого ждали – по крайней мере, так говорил отец, но поскольку ей повезло родиться женщиной (утверждение матери!), то ряд обязанностей был с нее снят. Миссию стать наследником отца в управлении компанией возложили на младшего брата Тедда, а Джесс мечтала о должности главного редактора. И к этой цели медленно, но упорно шла. Терпения и трудолюбия ей было не занимать.
Она считала себя уверенным и бесстрашным человеком – до определенного момента.
…в тот день Джесс возвращалась домой после бурной вечеринки в ночном клубе поздно, за полночь. Девушка давно уже так не веселилась и не танцевала столько – даже скинула туфли на танцполе. А виной всему был день рождения ее коллеги и хорошей подруги Дайаны. Она привыкла праздновать с размахом и умела заряжать отличным настроением окружающих.
После бурного празднования домой Джесс привез таксист – из-за алкоголя девушка не решилась сесть на руль новенькой Chevrolet Spark. Всю дорогу она разговаривала с Эриком по телефону, откинувшись на мягкую спинку сиденья. Мимо стремительно проносились огни большого города – ночью Нью-Палмер был относительно пуст, но уже к семи утра на дорогах начинали собираться пробки – извечная проблема современного мегаполиса.
В крови непринужденно болтающей Джесс все еще пульсировал алкоголь, и от этого легко и приятно кружилась голова. Хотелось безумств и любви. Срывать поцелуи и срываться самой – с человеком, с которым она хотела связать дальнейшую жизнь. А он, как назло, уехал в командировку – на научный симпозиум по квантовой физике.
– Когда ты вернешься, я скучаю, – делано капризным голосом сказала Джесс. Ветер из приоткрытого окна трепал волосы.
– Завтра, милая, я ведь уже говорил, – напомнил Эрик спокойным голосом. Хоть ему и не нравилось, что невеста пьяна, он не выговаривал ей и не кричал, лишь мягко укорил и подшучивал над ее состоянием.
– Завтра наступит не скоро. Но когда наступит, ты всю ночь проведешь в моей спальне, – в шутку произнесла Джесс, и водитель, услышав это, улыбнулся. Стройная девушка с копной темных растрепанных волос казалась ему конфеткой, у которой вместо обертки – маленькое черное платье с открытыми плечами и накинутой сверху кожаной курточкой. Кому-то очень повезло.
– Приехали, – сказал он, останавливая машину около ее дома: двухэтажного, нарядного, с голубой крышей и асимметричным фасадом, окруженного ровным газоном – типичный дом уютного элитного пригорода.
Спокойного и безлюдного. Безопасного.
Как на открытке, над домом зависла большая круглая луна, вокруг которой на матовом темно-синем небе мерцали одиночные звезды.
Джесс рассчиталась, оставив водителю больше, чем было положено, и вылезла из такси, продолжая разговор с женихом.
Она не замечала, как тихо вокруг. Не обращала внимания на то, что свет фонарей стал тусклым и холодным. Не чувствовала, как во влажном ночном воздухе пахло тревогой.
Водитель, который вдруг испытал беспричинный страх, последний раз окинул идущую по каменной дорожке фигурку клиентки, легкомысленно шагающей на чудовищных каблуках, и поспешил убраться подальше.
Когда он оглянулся машинально, перед тем как завернуть за угол, то заметил, что во дворе дома брюнетки появилось огромное пугало, распахнувшее объятия в вечном приветствии.
«И зачем оно здесь?» – подумал водитель, а пугало внезапно помахало ему когтистой рукой. Мужчина, изумленно выругавшись, едва не врезался в раскидистое дерево, но вовремя вырулил. Он предпочел больше не оборачиваться, а быстрее свалить подальше.
Джесс неспешно шла к дому, задурманенная алкоголем и ни на что не обращающая внимания. Тревога лишь только начинала расти.
Ей бы сразу забежать в дом, но она останавливалась несколько раз, болтая с женихом, смеялась, твердила, что скучает.
– Ты приехала? – уточнил Эрик.
– Да, – сонно пробормотала Джесс.
– Отлично выспись. Я люблю тебя, – сказал он на прощание.
– И я тебя, – лениво согласилась девушка.
– Береги себя, – привычно напутствовал ее парень, и они одновременно отключились.
Джесс поняла, что что-то происходит лишь тогда, когда уже открывала дверь. Она осознала внезапно, что на нее кто-то пристально смотрит. Так пристально, что казалось, будто бы спину опаляет пламя.
Ее охватил беспричинный страх. Животный. Липкий и противный.
Девушка обернулась резко и увидела около дороги мужской высокий силуэт. Некто, облаченный в мешковатый плащ и капюшон, держал в руках палку, похожую на посох, и смотрел на нее. Возможно, улыбался – разглядеть этого в полутьме было невозможно.
«Это еще кто?» – пронеслось в голове у девушки. Она не знала всех своих соседей, но сомневалась, чтобы кто-то из них выходил на ночные прогулки в подобном виде.
Глаза незнакомца мигнули алым адским всполохом, на лице появилась щель, светящаяся ядовитым зеленым светом – этакое подобие кривой страшной улыбки. Рука поднялась в приветствии – как у индейцев. И обладатель этого жуткого лица стал приближаться к охваченной ужасом Джесс. До Хеллоуина было далеко, да и не смог бы парень в костюме чудовища внушить такой иррациональный трепетный страх.
Незнакомец не шел – он словно летел, и полы драного плаща касались ровной глади каменной дорожки.
Джесс закричала пронзительно, громко, протяжно, и существо демонстративно закрыло уши и покачало головой, давая понять, что оно недовольно таким поведением девушки.
Она не помнила, как вытащила ключи и как повернула его в замке; как открыла дверь и оказалась в доме, слыша во дворе странный грохот; как схватила с кухни ножи и как бесстрашно кричала что-то, прогоняя и обещая прикончить:
– Пошел вон! Убирайся! Пошло прочь! Прочь, дрянь!
Кого-то страх усыпляет, вводит в оцепенение, окутывая и растворяя в себе, а кто-то под его действием вдруг начинает делать то, на что ранее не был способен.
Джесс бесновалась, как тигрица.
Возможно, виною всему был алкоголь в ее крови. Но никогда она не трезвела так быстро – почти мгновенно.
За дверью раздался свист. И наступила зыбкая тишина.
– Заткнитесь! – услышала Джесс вдруг голос ближайшего соседа, мистера Уайта. – Я вызову полицию, если не захлопните рты! Дайте поспать!
Неожиданная тирада соседа, который не узнал ее голос, успокоила Джесс. Лицо девушки раскраснелось, волосы растрепались так, будто бы ими играл ветер, пульс стучал где-то в горле. Она выдохлась и подкралась к двери, включила видеомофон – камера над входом в дом не показывала никого постороннего. Все было тихо и привычно. И пусто.
А если современная техника просто не способна уловить нечто сверхъестественное?
Эта мысль пронзила Джесс током, но она тотчас сама себе с убеждением сказала:
– Чушь. Мир – рационален. Чушь. Чушь. Чушь! Чертов абсент, – вдруг вспомнила девушка алкоголь, который пила на вечеринке. – Проклятая Эйби.
Эйби была инициатором – давно хотела попробовать сей напиток, вызывающий, по словам некоторых, галлюцинации. «Фея гипно» – так называлась марка того абсента, который они пробовали?
– Никакого зеленого пойла, – усмехнулась Джесс. Теперь она была убеждена, что видела галлюцинацию, и от этого ей стало значительно легче. Но, несмотря на это, она включила всюду свет дрожащими руками и при этом держала при себе нож и телефон, готовая при надобности тотчас набрать «911».
Ничего не происходило. Никто не вламывался в ее дом, никто не звонил, не стучал. Ничьих голосов слышно не было.
Чудовищ не бывает.
Не бывает.
Бывает лишь шизофрения.
Джесс с твердой уверенностью в этом сделала себе кофе – крепкий и терпкий, как любила, и его аромат немного привел ее в чувство. Когда на кухне пахнет свежесваренным кофе, разве могут волновать какие-то чудовища?
Это ее фантазия.
Нет, это проделки мозга, на нейроны которого повлиял алкоголь.
Джесс никогда не думала, что какая-то настойка на полыни может вызывать галлюцинации, такие, какие не бывают, когда куришь травку – девушка пробовала ее еще в студенческие времена, и ни разу подобного не было. Или, может, она курила мало? Или травка была плохой, без приходов?
Если бы Эрик узнал об этом, был бы крайне недоволен.
Купите полную версию книги «Кошмарных снов, любимая» и читайте до последней строчки.
