Если бы вы знали, какой это позор и кошмар, когда родители пьют! Но после их смерти Ирка осталась совсем одна. Одиночество, нужда, поиск работы… Встреча с любимым человеком переворачивает ее жизнь. Казалось бы, ужас остался позади, но трусость любимого и разочарование в нем меняют всё. Опять одна, беременная, что ее ждет?
«Трудный выбор» – книга из серии женских романов «Женские доли», написанной Татьяной Казаковой.
Информация о книге:
Название: Трудный выбор
Автор: Татьяна Казакова
Жанр: Современные любовные романы, Остросюжетные любовные романы
Правообладатель: ИП Стрельбицкий
Возрастное ограничение: 16+
Вы можете скачать электронную книгу Татьяны Казаковой «Трудный выбор», или читать онлайн фрагмент.
Читать еще:
Владимир Колычев. Ключевой инстинкт
Татьяна Устинова. Селфи с судьбой
Ульяна Соболева. Восемь. Знак бесконечности
Читать фрагмент книги «Трудный выбор»
Если бы вы знали, какой это позор и кошмар, когда родители пьют! И не просто выпивают в праздники или по выходным, а каждый день и беспробудно.
Мимо соседей стараешься быстрей проскользнуть, опустив голову – сделать вид, что не заметила. Но окружающие замечали и пальцем показывали, некоторые, проходя мимо, бросали презрительные взгляды, некоторые брезгливо кривились, а одноклассники дразнили: «Твои предки вчера опять стенку у магазина подпирали».
Иногда жалостливые соседки накормят обедом или сунут, проходя мимо, сушку, печенье или булку. Противно было слушать их причитания:
– Господи, ребенок голодный.
– А оборванная какая.
– А ведь были приличные люди.
– Я помню, как Лидочка шила.
– Да весь наш подъезд обшивала.
– А сама-то всегда такая модница была и дочку наряжала, как куколку.
– Да…вот до чего водка доводит.
Ирка не позволяла себя жалеть, грубила в ответ, и вообще характер у нее был такой – любому рот заткнет и сдачи даст.
Ей было 17 лет, когда перед выпускными экзаменами родители отравились паленой водкой. Ирка вызвала скорую, но до больницы не довезли – они умерли. Стыдно сказать, она даже слезинки не пролила.
Подруг у нее не было никогда – кто захочет дружить с оборванкой и грубиянкой. Ирка делала вид, что ей все нипочем и никогда не давала себя в обиду, но в душе страдала. С родителями поделиться нельзя, пожаловаться некому – полностью одинока. Вроде привыкла, но иногда, хоть волком вой.
Училась кое-как, учителей вообще терпеть не могла, впрочем, они ей отвечали взаимностью. Они ведь любят тихоней, кто ручку тянет, не огрызается, а не тех, кто грубит, спорит из-за отметок и вообще за справедливость. Очень хотели от нее избавиться после девятого класса, но Ирка неожиданно стала хорошо учиться.
Она не отличалась прилежанием – выручала память. Ирка поняла, что если будет слушать на уроке, дома можно не учить. Математика давалась особенно легко, задачки решала на раз. С русским похуже, а литературу вообще не открывала, читать терпеть не могла. Училка по русскому как заведет свою шарманку.
– Белова! Ты бы хоть одну книжку прочитала. Как не стыдно, не знаешь элементарных вещей, не умеешь себя вести, дерзишь всем…
И все, заразы, нудят и нудят про честность, порядочность и неподкупность, а всем прекрасно известно, почему тупая Карина Халатова и жуткий лодырь Юрка Таланов пятерки получают. Юрка, правда, хоть соображал что-то, а Халатова – ни в зуб ногой. Ее мамаша в родительском комитете была и всем учителям все таскала и таскала, зато ее дочка в хорошистах ходила, а теперь вообще в МГУ учиться на юридическом.
Сегодня как-то особенно паршиво было на душе, вспомнила мать, когда она еще не пила, а Ирка была маленькой, мама была еще красивой и нарядной, а потом…
Отец работал в научно-исследовательском институте, был кандидатом технических наук, а мама трудилась в театре, шила костюмы. Ирка часто ходила в театр, посмотрела весь репертуар и даже мечтала стать артисткой. Была нормальная семья, по выходным зимой ходили на лыжах, летом ездили на дачу.
Все рухнуло, когда отца сократили… Откуда-то появились никому не ведомые дружки, начались посиделки с длинными пьяными беседами «по душам». Мама ругалась, выгоняла дружков и всячески пыталась растормошить мужа и заставить его искать работу, но однажды пришла потерянная – она тоже попала под сокращение.
– Выпей – легче станет, – предложил отец.
И все… Она не могла остановиться. Даже он иногда вдруг обнаруживал пустой холодильник и голодную Ирку. Тогда он собирал бутылки и на эти деньги покупал молока и хлеба, а мать… она просто не просыхала.
Постепенно из квартиры стали исчезать более или менее ценные вещи, а вместо них появились допотопный телевизор на ножках, круглый ободранный стол, грязный порванный диван и сломанное кресло. Иркиной комнате осталась кровать и шкаф, два стула и старое трюмо, а на кухне кроме плиты и холодильника висели страшные полки и стоял сломанный стол.
Соседи жалели девочку, подкармливали, приносили ношеную одежду, потому что из одежды ей вообще ничего не покупали. В школе, как малоимущей, ей дали бесплатный проездной и бесплатные завтраки. Называли Ирку «бедняжка» и «сиротка при живых родителях». Однажды даже встал вопрос о лишении их родительских прав. Ирке было двенадцать, она очень хорошо помнит противных притворно ласковых теток из опеки, пришедших к ним домой с проверкой.
Они везде совали свой нос, спросили, не хочет ли Ирка в детский дом. Она жутко испугалась и стала говорить, что ей дома очень хорошо, что родители не всегда пьют, только сегодня, она всячески их выгораживала и оправдывала. Тетки ушли, пообещав еще вернуться.
Ирка поняла, что надо как-то поддерживать чистоту и находить деньги на еду – вдруг они еще придут, увидят, что есть нечего и заберут ее в детский дом. Она стала ходить по скверам, крутилась около кинотеатров, собирала бутылки, убегала от бомжей и алкашей, которые тоже занимались тем же промыслом. На вырученные деньги покупала хлеб и кусочек самой дешевой колбасы, но родители, если обнаруживали, всегда съедали, даже не интересуясь, ела ли дочь. Тогда Ирка стала покупать консервы и прятала их под кровать. Когда раздавался звонок в дверь, она быстро доставала несколько банок и несла их в холодильник. Она боялась, что придут тетки из опеки и увидят пустой холодильник.
Тетки как-то пришли еще раз, родители, слава богу, еще не успели напиться, она успела поставить в холодильник банки, хлеб и несколько яблок, которыми ее угостила соседка. В квартире было кое-как прибрано. Тетки посмотрели и ушли, а Ирка возненавидела своих родителей и желала им смерти.
Соседка из квартиры напротив, когда ей исполнилось 14 лет, и она получила паспорт, предложила ей работу курьером у них на турфирме. Ездить надо было в вечернее время, иногда очень поздно, поскольку днем она училась, но днем там был другой, «дневной» курьер. Ирка не боялась возвращаться поздно домой, она вообще никого не боялась, лишь бы не попадаться на глаза своим родителям. Бывало, они устраивали дебоши, соседи вызывали милицию, Ирка закрывалась у себя и старалась не мозолить глаза представителям власти. Иногда приходилось прогуливать уроки, но объяснений она никогда не давала, да их, в общем-то, и не требовали.
В школе она не жаловалась и терпеть не могла, когда ее жалели.
Однажды новая одноклассница, Лилька Раскина, как-то поймав ее голодный взгляд, когда жевала вкусный бутерброд с колбасой, тут же ей протянула другой. Ирка хотела из гордости отказаться, но колбаса, зараза такая, так обалденно пахла, что она, прежде чем подумать, уже протянула руку. Поблагодарила только кивком головы и моментально проглотила, даже толком и не разобрав вкус. С тех пор Раскина почти каждый день приносила с собой бутерброды и всегда с ней делилась.
Они не дружили, как это было принято: не ходили под ручку по коридору, не шептались по углам, не звонили друг другу, хотя это было и невозможно, поскольку у Ирки телефона не было. На большой перемене Ирка ела свой бесплатный завтрак, а после уроков Раскина доставала свои бутерброды и молча протягивала Ирке. Та кивала в ответ и быстро уходила, на ходу жуя и заглатывая.
Раскина жила рядом со школой в шикарном новом доме и как-то в выпускном классе после уроков остановила ее.
– Послушай, ты не могла бы со мной позаниматься математикой, ты же знаешь, я ни в зуб ногой, особенно в геометрии.
Ирка не ожидала и ощетинилась по привычке.
– Вы чего, учителей не можете нанять?
– Можем, конечно, но я хочу с тобой, мне с тобой легче.
– Откуда ты знаешь?
– Просто, когда ты отвечаешь, то всегда понятно. И потом, – добавила торопливо, – я заплачу, как репетитору.
Ирка растерянно заморгала – никак себя не представляла в роли училки.
– Вообще-то у меня со временем очень туго.
– Я знаю, ты где-то подрабатываешь, но я могу приходить к тебе в любое время, когда скажешь.
– Нет, нет, – торопливо возразила Ирка, – лучше к тебе. Давай свой телефон, я позвоню. – Она достала мобильник, который ей выдали на работе, и записала номер. – Только учти, я не терпеливая.
– Я знаю, – усмехнулась та. – Все, договорились. Пока-пока.
Занятия принесли свои плоды – Лилька, хоть и с трудом, но проявила упорство и даже сделала успехи, а Ирка загордилась – это ведь благодаря ей Лилька стала получать четверки и даже пятерки по математике.
Лилькина мать, увидев в первый раз Ирку, сразу же посадила за стол.
– Нет-нет, – отметая все возражения, говорила Софья Иьинична – Сначала поешьте, а потом занимайтесь на здоровье. Садись Ирочка. Вот салатик из овощей, вот селедка, на горячее отбивные пожарила. Ты с хлебом ешь? Вот и умница, а Лиля наша фигуру бережет, хлеб не ест.
Ирка старалась не набрасываться на еду, степенно жевала и украдкой озиралась по сторонам. Ни фига себе, обстановочка! А телевизор – то, прямо как в кино. После обеда или ужина они, обычно, уходили в Лилькину комнату, там занимались. В первый же день Ирка заметила у куртки пришитую пуговицу, и аккуратно зашитый карман. Ирка не знала, как это воспринимать, может, спасибо надо сказать, а может, сделать вид, что ничего не заметила. Но через несколько занятий она не обнаружила на вешалке своей куртки.
– Ирок, я твою куртку в машинку сунула, постирать, а ты надень пока Лилькину. Вот… Смотри, как хорошо, в самый раз. Знаешь, ты оставь ее себе на смену. – И заметив слезы у Ирки на глазах, быстро выпроводила ее, не дав ничего сказать. – Беги скорей, а то поздно уже.
Вскоре она стала своим человеком у Раскиных. На Софью Ильиничну смотрела с обожанием, на Марка Семеновича с уважением, Лильку полюбила от всего сердца. Ирка иногда представляла себе, что это ее семья, ее родители и младшая сестра, которую она всячески опекала. К ней тоже относились как к члену семьи. Она знала, что ей всегда там рады.
Ирка старалась быть полезной, мыла посуду, бегала в магазин или аптеку, но Софья Ильинична старалась ее не нагружать. Зная Иркин ершистый характер и боясь ее обидеть, она как-то предложила:
– Девочки, нам пора обновить гардероб, предлагаю сделать набег на магазин, возражения не принимаются.
– Нет, я не могу, – сразу же насупилась Ирка.
– Значит, ты хочешь, чтобы мы накупили кучу ненужного барахла?
У Ирки был отличный вкус, она действительно всегда давала дельные советы.
– Ничего не поделаешь, Ирок, но тебе придется поехать с нами, иначе и нам нечего дергаться.
Конечно, она согласилась и в магазине придирчиво рассматривала вещи, которые примеряли, своей дотошностью доводя продавщиц до белого каления.
– Софья Ильинична, это вам не идет и маловат к тому же, – раскритиковала костюм, который та примеряла.
– Да он отлично сидит, – уговаривала продавщица, – вот здесь немного разгладить, белье утягивающее надеть, губки надо немного подмазать, причесочку…
– Нет, Софья Ильинична, это не ваш цвет и фасон вам не идет.
– Да что вы понимаете? – Не выдерживала продавщица.
– Да уж побольше вашего. Лучше заткнитесь и принесите вон тот бежевый и на размер больше.
Софья Ильинична вышла из примерочной в бежевом костюме – как литой.
– Ну вот, этот отлично сидит и цвет подходит. Сколько стоит? Сколько?! Ирка уже собиралась открыть рот, но тут уж Лилька ее отводила в сторону, а Софья Ильинична расплачивалась за покупку.
Примерно так же проходили покупки для Лильки и Ирки. В итоге они шли с объемными сумками, в которых были кофточки, юбки брюки. Для Ирки еще были куплены пижама, белье и зубная щетка.
– Теперь ты сможешь оставаться у нас на ночь. В Лилиной комнате есть кушетка, ты вполне на ней поместишься.
Ирка от радости чуть не подпрыгнула. Господи! Кушетка! Да она на полу готова спать, лишь бы у них. Софья Ильинична заметила ее повлажневшие глаза и поспешно отвернулась, боясь самой расчувствоваться.
Вечером она поговорила с мужем, он не возражал, и она предложила Ирке перебраться к ним насовсем. Ирку раздирали противоречивые чувства. Она с радостью бы бросила своих предков, но кто тогда будет о них заботиться и разгонять всякую шелупонь. Еще надумают квартиру продать – с них станется. К ним уже несколько раз приходили, предлагали деньги.
Ирка поделилась своими подозрениями с Лилькиной матерью, та в свою очередь описала обстановку Марку Семеновичу. Он работал юристом в крупной компании и предпринял кое-какие шаги, чтобы обезопасить Иркину собственность, потом передал Ирке, чтобы за квартиру больше не волновалась. Без нее никто не сможет ее продать. Ирка успокоилась, но все – таки предков не бросала, а у Раскиных ночевала только изредка. Это было так здорово. Софья Ильинична кормила их вкусным ужином, а поздно вечером, когда они уже были в постелях и шептались, приносила по чашке молока и шоколадной конфете. Эти моменты были самыми трогательными и значительными в жизни Ирки.
А еще Ирка полюбила читать. Опять же Софья Ильинична как-то дала ей с собой «Караван»:
– Ирок, почитай, в транспорте скучно ехать, ты журнал хоть полистаешь, он интересный.
Ирка взяла и, выполняя свои курьерские обязанности, катаясь на общественном транспорте, вначале листала, потом стала читать.
Понравилось. Стала брать еще журналы. Потом Лилька подсунула ей Дюма. Прочитала запоем. Потом был Чехов, Толстой, а потом уже все подряд. И с тех пор она стала брать у них книги, относилась к ним очень бережно, даже трепетно.
Когда умерли ее родители, отравились паленой водкой, стыдно сказать, Ирка даже слезинки не пролила, только вздохнула с облегчением. Слезы пришли позже, через несколько дней, и на носу были выпускные экзамены, а тут похороны… Лилькина мать все организовала, помогла получить пособие, сама платила везде, не принимая возражений. А потом еще ходила вместе с Иркой к нотариусу, чтобы оформить квартиру в собственность, и теперь она стала обладательницей двухкомнатной квартиры в центре Москвы.
Ирка была ей очень благодарна и не знала, чтобы сделать такое, что ей приятно будет. Наконец, как-то просто купила огромный букет белых роз и притащила. Топталась в прихожей, ничего не говоря, пока Софья Ильинична ахала над букетом и искала вазу.
Лилька поступила в институт, а Ирка после школы еще несколько месяцев работала курьером, а потом устроилась в ателье швеей. Шить она умела – у них была машинка, и мама еще до того, как начала пить, часто шила себе, Ирка крутилась рядом и понемногу училась тоже.
Однажды позвонила Лилька и заплаканным голосом сообщила, что отец попал в автокатастрофу, и они с мамой едут к нему в больницу. Ирка тут же все бросила и поехала с ними.
Их ожидало печальное известие – Марк Семенович, не приходя в сознание, умер. В квартире у Раскиных был полный кавардак. Софья Ильинична сидела, уставившись безжизненным взглядом в одну точку. Из Германии приехали родственники Марка Семеновича, его двоюродный брат с женой и дочкой Риммой. Она была на пять лет старше Лильки, вела себя покровительственно и жутко не понравилась девчонкам. Ирка, которая там на это время поселилась, чувствуя недовольство новоявленных родственников, ушла к себе. Все расходы по похоронам взяли на себя сотрудники фирмы.
Поминки были в роскошном ресторане. Ирка сидела рядом с Риммой. Ее удивило, что ее родители, и она сама всем распоряжались и вели себя по- хозяйски. Ловя на себе их презрительные взгляды, Ирке хотелось огрызнуться, но понимая, что здесь не время и не место, просто посидела некоторое время и незаметно ушла.
Лилька позвонила вечером, узнала, почему та ушла и сказала, что позвонит, когда уедет «святое семейство». Это произошло через неделю. Лилька говорила шепотом.
– Слушай, я из ванной. Эта Римма везде за мной таскается, сует свой нос во все дела. Родители ее уехали, а ее оставили на месяц. Представляешь? Я с ума от нее сойду, одно хорошо – мама от ее выходок очнулась, но пока молчит, ничего не говорит. Я забегу к тебе как-нибудь, ладно?
– О чем речь?
Эта нудная работа просто осточертела. Сиди, как дура, сгорбившись над машинкой и строчи, строчи, старайся, чтобы строчка была ровной, никакой фантазии, а больше приходилось пороть да гладить. От утюга ныли плечи, от постоянного сиденья за машинкой, болела поясница. Не работа – скукотища.
– Главное не шитье, – говорил их начальник Анатолий Николаевич, – а глажка. Все неровности надо уметь загладить.
Неровностей в ее шитье было много, и поэтому она гладила почти весь день. Но еще и закройщица, пользуясь ее неопытностью, старалась ей подсунуть свои огрехи. Вместе с тем Ирка училась и ровной строчке и крою.
Среди портних только одна была ее сверстницей, Катька Кузякина, остальные тетки были средних лет и пожилые, почти все толстые, вечно озабоченные, что купить и чем кормить свои семейства. Ирке было скучно до тошноты слушать бесконечные разговоры про мужей, про детей, какие-то дурацкие кулинарные рецепты.
Она с трудом сводила концы с концами, но в холодильнике теперь всегда была еда.
Квартира давно требовала ремонта, и Ирка решила как-нибудь сама побелить потолок и оклеить обои, но прикинув, во что ей это выльется, отказалась от обоев. Она купила белила и в выходной, попросив у соседки стремянку, стала белить потолок. Вскоре поняла, почему у маляров всегда покрыта голова – белила капали на голову. Повязав платок, продолжила работу. Загрунтовала только потолок на кухне, провозилась весь день, болели руки и спина, а ноги дрожали от напряжения. Но через день, когда все просохло, допоздна красила, закончила только глубокой ночью, утром еле доползла на работу.
Катька Кузякина, сидевшая за ней, без конца тыкала в спину линейкой, не давая заснуть.
– Ирка, глянь, какая ткань! Просто отпад! Вот бы из нее блузочку сшить!
– Нет, – вздыхала Ирка, – лучше платье. Все. Отстань, я и так никак не доделаю эту юбку, морщит в одном месте и все тут.
– А кто кроил-то? Сам?
– Не-а, Антонина.
– Халтурщица, – презрительно фыркнула Катька и зажужжала машинкой.
Ирка опять распарывала, чертыхаясь про себя. Вжик! Утюг плавно разглаживал морщинки. Вжик! Вжик! Вроде ровно.
– Чего тут у тебя? – Подошел Анатолий.
Ирка молчала, не жаловаться же на закройщицу.
– Да что же ты простую юбку сшить не можешь? Ну-ка, дай сюда.
Он разложил юбку на столе и нахмурился.
– Тоня!
Подошла толстая женщина в фартуке, утыканном булавками и с сантиметром на шее.
– Ну что это? Ты чего так скроила? Там же большой кусок был. Покажи остаток.
– Толь, ты чего? Какой остаток? Там впритык было, я и так еле-еле вытянула.
– Ну-ка, зайди ко мне.
Бросив на Ирку недовольный взгляд, Антонина прошла в каморку, именуемую кабинетом, и закрыла за собой дверь. Вышла через несколько минут красная и злая.
– Давай сюда! – Резко выхватила у Ирки юбку. – Набрали безруких, толку от них никакого.
Очень хотелось выкрикнуть ей все, что о ней думает, но Ирка, пересилив себя, сжала зубы и, склонив голову, взялась за следующую вещь. Она гладила ткань – вот это да! Красотища! Белое свадебное платье.
– Что, нравится? – Услышала насмешливый голос Катьки. – Эх, мне бы такое.
– А что за фасон? – Поинтересовалась Ирка.
– Да ничего особенного, вон в журнале выбирали.
Ирка долго разглядывала картинку. Ну никак эта ткань сюда не подходила, сюда надо было что-то с фалдами, чтобы спадало.
– Чего глазеешь? – Антонина выхватила журнал и воздушную ткань, взамен сунула ей в руки белый атлас. – Давай берись за подкладку, гляди, чтобы не сборила, лучше иголку поменяй, ткань очень тонкая. Да смотри не сожги!
* * *
Лилька позвонила на работу и сказала, что зайдет вечером. Ирка обрадовалась, она жутко соскучилась. Надо бы чего-нибудь вкусненького купить и прибраться заодно. Так надоело жить с родителями в постоянной грязи, что уборка стала для нее главным занятием, тем более, что убираться в почти пустой квартире было легко.
После смерти родителей она попросила соседа помочь выкинуть из их комнаты страшный диван, там остался стол, старое разорванное кресло, которое она очень ловко заштопала, а потом сшила из лоскутков хорошенькое покрывало, телевизор на ножках, и тумбочка, на которую она поставила стеклянную вазочку. В спальне у нее тоже была прежняя мебель, только кровать прикрыла тоже лоскутным покрывалом в тон креслу.
На кухне висели вполне приличные полочки, стол, две табуретки и старый холодильник. Полочки, стол и табуретки отдала соседка со второго этажа, а холодильник, хоть и старый, но работал хорошо. Купила в магазине остатков несколько кусков ткани и сшила веселые занавески. Табуретки покрасила, и получилась вполне приличная кухня.
Убрав в холодильник маленький тортик – Лилька очень любила торты – схватила швабру и стал протирать и без того чистый, хоть и облезлый пол. Удовлетворенно окинув взглядом свое жилище, спрятала швабру и посмотрела на потолок. Класс! Здорово получилось! Вот бы еще обои поменять и раковину, и унитаз и ванную. Размечталась! Ничего, со временем она все равно все поменяет, у нее никогда не будет такого хлева, как раньше. Ирка подошла к трюмо и стала рассматривать себя в мутном зеркале.
Она подняла волосы – вроде неплохо. Может, волосы закалывать, а может, постричься? Жалко, темно-русые волосы так отросли, и красивыми волнами спадали на плечи. А вот ресницы и брови были черные, глаза карие, небольшие, но с очень яркими в голубизну белками, отчего казались очень выразительными, четко очерченные губы. Она хмыкнула про себя и оторвалась от зеркала, услышав звонок.
– Лилька!
– Привет! Сто лет тебя не видела!
– Пойдем на кухню, я торт твой любимый купила.
– Господи! Вот балда. Спасибо, конечно, а я тебе тоже кое-что принесла.
– Это что?
– Это мама тебе прислала. Вот, тут вот отбивные, это пирожки с капустой, это сыр, который тебе нравится, а это твой любимый «Грильяж».
– На черта ты все это принесла?
– Это не я, это мама заставила взять. Говорит, раз ты к нам не ходишь, хоть угостит тебя чем-нибудь. Ты же знаешь, спорить бесполезно. Кстати, я пришла к тебе по делу. Давай, ставь пока чайник или отбивные вначале погреешь. Я не буду, я дома поела, а от тортика не откажусь.
Пока Ирка возилась с отбивными, Лилька сама достала из холодильника торт, отрезала несколько кусочков и уселась на табуретку.
– Мне кажется, у тебя как-то светлее стало, – заметила она.
– Здрасьте, кажется, – передразнила Ирка. – Посмотри на потолок.
– Господи! – Всплеснула руками. – Неужели сама?! Ну ты даешь! Ой! Ирка, смотри!
Она показала на расползающееся пятно над раковиной.
– Вот заразы! Ну я им сейчас дам! – Ирка как фурия выскочила из квартиры и, перепрыгивая через ступеньки, поднялась на этаж выше. Она нетерпеливо вдавила кнопку звонка. Послышались неторопливые шаги. Дверь открылась, Ирка буквально снесла стоявшего мужчину и бросилась на кухню.
– Вы что тут, охренели!?
Она полезла под раковину и заорала оттуда.
– Что вы стоите?! Перекрывайте воду! Ну!! – Она высунулась оттуда и посмотрела снизу вверх на стоявшего в недоумении мужчину.
– Масик, – неожиданно пропел женский голосок.
Ирка выпрямилась – перед ней стоял молодой мужчина и насмешливо смотрел на нее, сзади через плечо выглядывала хорошенькая женская головка.
– Вы что, оглохли! Перекрывайте воду! Вы меня затопили!
– Ну так бы и сказали. – Он направился к двери, обернулся и, прищурившись, отчетливо добавил – И прекратите орать.
Ирка насупилась и огляделась. Кухня была оборудована, что называется, по последнему слову техники и была раза в два больше, чем Иркина. Ну да, она вспомнила, что новые жильцы купили две квартиры рядом на площадке и переоборудовали в одну. «Богатенькие», – подумала Ирка и насупилась еще больше.
– Милена! Сегодня подсоединяли машинку?
– Ну да.
– Вот черт!
Он показался из ванны.
– Ну пойдемте, посмотрим, что там у вас?
– Котик, нам скоро выезжать.
– Да помню я, помню.
Он накинул куртку и пошел вслед за Иркой. Кивнул Лильке и пошел на кухню. Пятно все расползалось. Сосед огляделся, вышел в коридор и заглянув в большую комнату, вернулся и спросил.
– Вы хотите сказать, что здесь живете? Вот в этом сарае? – Раздельно произнес он с издевкой.
– Это не сарай, а моя квартира, – сквозь зубы процедила Ирка.
– Но это пятно здесь ничего не ухудшило. Так что вы всполошились?
– Я только потолки побелила.
– Да?! Не заметил… Ладно, не сердитесь. Вот вам десять тысяч. Что? Мало? А сколько же вы хотите?
Ирка не могла поверить – десять тысяч. Он идиот или дурак? Надо быстро соглашаться, пока не передумал. Она быстро закивала головой.
– Ну вот и замечательно. – Выходя, он заметил – Вы недавно здесь поселились?
– Я здесь всю жизнь живу.
– Что же вы так живете? Надо ремонт сделать и вообще… Ну всего хорошего.
Ирка с грохотом захлопнула за ним дверь и вернулась к Лильке.
– Вот кретин! Десять тысяч отвалил! Придурок!
– Да не расстраивайся так.
– Лилька! Ты что! Я от радости обалдела. Пусть каждую неделю заливает, может, я тогда и ремонт смогу сделать.
– Ладно, дай нож, я торт порежу.
Она положила себе на выщербленное блюдце кусочек торта, про себя отметив, что надо бы Ирке посуду какую-нибудь купить, налила чай и поерзала на неудобной табуретке.
– Ну рассказывай, как живешь?
Выслушав Лилькин категорический отказ – Я же сказала, что сыта – погрела одну отбивную со вчерашней отварной картошкой, вторую тщательно завернула и, спрятав в холодильник, уселась напротив Лильки. Вдруг вспомнила, что не положила нож, одна она и так бы съела и с большим удовольствием, но вспомнила, что у Раскиных дома около тарелки всегда лежали вилка и нож. Ей никогда не делали замечаний, но она сама, глядя на них, стала брать нож в правую руку, а не откусывать прямо от куска, нацепив его на вилку.
Вот и сейчас она степенно отрезала небольшой кусочек, положила в рот и закатила глаза.
– Господи, как вкусно! Передай маме огромное спасибо.
– Ирка, ну хоть иногда бы заходила. Мама всегда спрашивает, почему Ира не приходит, она будет рада, ты же знаешь.
– Ну что я буду к вам жрать ходить? И потом там еще эта цаца.
– Цаца уезжает через два дня, я билеты видела, а ты дуреха! Ну чего не приходишь? Говорю же, что мама рада будет. Кстати, она хотела тебя попросить кое-что переделать из вещей. Что-то она похудела в последнее время и очень бледная, а к врачу не идет. Прямо хоть силой ее тащи! – Она посмотрела на пустое блюдце, состроила гримаску и решительно отрезала еще кусок. – Ир, ну что там у тебя на работе?
– Да ничего интересного. Тоска зеленая. Пока не доверяют ничего стоящего. Еще закройщица, зараза, так скроит, что замучаешься потом. Да и черт с ней! Лилька рассказывай, что у тебя в институте?
– Знаешь, если все учить, времени совсем не остается. Потом, сама знаешь, память у меня паршивая, ни черта не запоминаю.
– А как там ваша первая красавица? – Ревниво спросила Ирка.
– Оксанка? Она сейчас вся в любви. За ней парень один ухаживает с последнего курса, на такой тачке крутой ездит.
– А тебя кто провожает?
– Провожает? – Лилька замялась.
– Ладно, колись. Наверняка влюбилась.
Ирка помнила, что Лилька постоянно пребывала в состоянии влюбленности. Она была жуткая фантазерка, придумала как-то, что Петька Кравченко похож на Мела Гибсона и сразу же в него влюбилась, краснела в его присутствии, таращилась влюбленными глазами, в общем, вела себя как последняя дура.
Таращилась, примерно, полгода, а потом внезапно показала на новенького паренька из параллельного класса.
– Это же вылитый Николас Кейдж, – шептала с придыханием.
Петька был забыт, началось новое увлечение. Дело дошло до постели.
Лилька поделилась впечатлением.
– Ну совсем не понравилось. Нет, Ир, не буду больше влюбляться.
Но потом был «Клод Ван Дамм, Шон Коннери». Последним был «Джеки Чан» – это был узбекский мальчишка, который жил в многодетной семье в подвале Иркиного дома.
– Ну, не влюбилась, а просто… просто нравится один паренек.
Купите полную версию книги «Трудный выбор» и читайте от первой до последней строчки.
